Интерпол оценивает годовой оборот нелегальной торговли дикими животными в 20 миллиардов долларов. Самый выгодный товар — тигры
В ходе расследования нелегальной торговли тиграми журналисты GEO увидят своими глазами далеко не все. Но того, что они услышат, будет достаточно, чтобы назвать нескольких предполагаемых организаторов нелегальной торговли исчезающими видами животных. Среди них — настоятель буддийского монастыря и крупная предпринимательница из Лаоса. Австралийский фотограф Патрик Браун потратит на этот проект семь лет.
Блаженны неверующие
160 км к западу от Бангкока, Таиланд
Клетка размером пять на пять метров. Внутри автомобильная покрышка, толстая веревка, грязная подстилка. И три тигренка. Перед клеткой — две пары молодоженов, совершающих свадебное путешествие. Их привела сюда давняя мечта — «покормить тигрят из бутылочки».
| Пхра Ачарн, настоятель «Тигриного храма» в Таиланде, объясняет миролюбивое поведение своих тигров «реинкарнацией». По его словам, в них переселились души наших далеких предков, а он дает им убежище от жестоких торговцев дикими животными. Западные туристы охотно верят в эти сказки |
Полдень, в тени под сорок градусов. Жаркий день даже по меркам Таиланда. Буддийский монастырь Ват Па Луангта Буа Янасампанно открылся для посетителей час назад. Это длинное название европейцам запомнить трудно, поэтому для удобства туристов эту необычную обитель, расположенную в двух часах езды к западу от Бангкока, именуют «Тигриным храмом».
Две пары молодоженов — уже вторая за сегодняшний день группа туристов, приехавших поиграть и сфотографироваться с ручными тигрятами. Около 20 посетителей в день, 140 в неделю — получается, что примерно 1000 человек поиграют с тигрятами до того момента, когда они повзрослеют.
Восторженные туристы не догадываются, что некоторые тигры пропадают из монастыря
Женщины держат бутылочки, мужчины фотографируют, английский волонтер монастыря Мэтт рассказывает: «Мы забираем тигрят у матерей через три недели после рождения, чтобы они с раннего возраста привыкали к людям. Мы кормим их только отварным мясом, чтобы они не пристрастились к вкусу крови», — заученно твердит доброволец. И добавляет: «Мы разводим тигров, чтобы спасти их от вымирания. Потом мы выпускаем их на волю».
Звучит прекрасно. Только где логика? Неужели ни Мэтт, ни туристы не понимают, что ни один ручной тигр не сможет жить на воле? Потому что все, чему он учится в детстве, — это приставать к людям и клянчить у них еду.
Что на самом деле происходит с тиграми из монастыря? В середине 2010 года их должно было быть здесь около 50, но количество тигров постоянно меняется. Уже одно это наводит на подозрение: «Тигриный храм» может быть звеном в длинной цепи незаконной торговли дикими животными. Но пока это только догадки.
| Из Таиланда животных переправляют в Лаос, а оттуда — в Китай. Там хищников не используют как антураж для фотосъемок, а забивают, разделывают и продают по частям. В ход идет все — мех, мясо, кости и даже когти. Тигр — это единственное животное, туша которого продается целиком и приносит максимальную прибыль. Тигр как биологический вид находится на грани исчезновения — в природе осталось не более трех тысяч животных |
<>Хорошо организованный бизнес по нелегальной торговле тиграми приносит его участникам гигантские прибыли. Интерпол оценивает годовой оборот нелегальной торговли животными по всему миру в 20 миллиардов долларов. Причем ситуация ухудшается день ото дня, утверждают криминалисты. На Земле не осталось места, где дикие звери могут укрыться от браконьеров.
Буддийский монах покупает в подпольной лавке в Лаосе талисман из тигриного когтя, на руке у него вытатуирован тигр.
Тот, кто ищет информацию о жертвах преступного бизнеса, может обратиться в Интерпол, Всемирный фонд дикой природы (WWF) или Международный фонд защиты животных (IFAW). Ему расскажут о тысячах, миллионах животных, которых преступники нелегально перевозят по всему миру — живыми и мертвыми, целиком и по частям. Антилопы, медведи, носороги, слоны, орангутанги, попугаи, черепахи, леопарды — сотни видов зверей и птиц становятся добычей нелегальных торговцев.
Но ни на одно животное в мире не идет такая безумная охота, как на тигра. Особи этого биологического вида ценятся дороже всех. Тигр — единственный хищник, туша которого продается полностью, без остатка и приносит поэтому максимальную прибыль. Кости, мех и мясо тигра дают браконьерам доходы, исчисляемые тысячами долларов. Лапы, когти, усы, клыки и пенис ценятся на вес золота.
Поэтому экологи уже давно опасаются не за жизнь отдельных особей.
Сегодня на кону стоит выживание тигра как такового.
Когда спрашиваешь экспертов, где искать конкретных виновников в уничтожении тигров, большинство из них странно замолкают. Полицейский в немецком бюро Интерпола не называет ни одной фамилии. Ветеринар, курирующий программу Всемирного общества защиты животных (WSPA) по торговле животными в Азии, резко меняет тему разговора. Полицейские в Бангкоке, услышав вопрос о контрабанде тигров, демонстративно и надолго замолкают. Что останавливает всех этих людей? Страх за свою жизнь? Или за безопасность журналистов, задающих неудобные вопросы?
Попытка подготовить репортаж о нелегальной торговле животными превратилась в настоящее расследование. В трех странах мира его авторы пытаются найти ответ на вопрос: кто стоит за кулисами международнго «тигриного бизнеса»? И почему никому в мире так и не удается пресечь их преступную деятельность, которая грозит исчезновением целому биологическому виду.
| Таможенники перехватили в аэропорту Бангкока партию панголинов. 102 контейнера с этими ящерами должны были отправиться в Китай, где они считаются деликатесом и используются для изготовления лекарств. Европа тоже не отстает. На фото слева — коллекция «вещдоков», собранных лондонской полицией |
Точка на карте
Вьентьян, Лаос
Европейские юристы рассматривают географическую карту, разложенную на столике в кафе «Джумо». Привычная картина. Наверное, еще и поэтому Трой Хэнсел назначил нам встречу именно здесь, чтобы не привлекать к себе особого внимания. Два часа дня. Хэнсел шутит с обслугой на чистом лаосском, он живет здесь уже 14 лет. Хэнсел — сотрудник Общества сохранения дикой природы (WCS) со штаб-квартирой в Нью-Йорке. В столице Лаоса Вьентьяне открыт офис Общества, Трой Хэнсел отвечает за борьбу с нелегальной торговлей дикими животными.
| Малый лори возвращается в дикую природу. Браконьеры выловили эту редкую обезьянку в национальном парке Бокор в Камбодже и посадили в полиэтиленовый пакет для дальнейшей транспортировки. Но егеря взяли их лагерь штурмом |
Эксперты именно этой организации ввели в оборот термин «синдром пустых лесов». Ее суть: раньше животные вымирали из-за того, что вырубались леса, в которых они обитали. Сегодня все наоборот: животные исчезают быстрее, чем уничтожается среда их обитания. В первую очередь это касается крупных млекопитающих — хищников из семейства кошачьих, обезьян, оленей, слонов. Они — самый доходный товар и главная мишень браконьеров.
Хэнсел разворачивает карту Юго-Восточной Азии: «Пустых лесов больше всего в странах, окружающих Лаос». На юго-западе это Таиланд, на северо-востоке — Вьетнам, а на севере — Китай. Он рисует на карте красные стрелки, которые веером расходятся из Лаоса в соседние страны — маршруты нелегальной торговли дикими животными. Десять, пятнадцать, двадцать стрелок... При взгляде на эту карту кажется, что Лаос истекает кровью.
В тесных клетках на звероферме в Ханое содержится 290 гималайских медведей. За чашкой чая владелец фермы готовит раствор для анестезии. Под наркозом медведям проделывают отверстие в животе и выкачивают через него желчь. В восточной медицине медвежья желчь считается лекарством от любых болезней
За чашкой чая владелец фермы готовит раствор для анестезии. Под наркозом медведям проделывают отверстие в животе и выкачивают через него желчь.
| В восточной медицине медвежья желчь считается лекарством от любых болезней |
Трою Хэнселу примерно 40 лет, у него широкие плечи и крепкие руки. Этот эко-активист вполне мог бы стать главным героем репортажа. Если бы он предложил отправиться вместе с ним по следам нелегальных торговцев животными, мы согласились бы без колебаний. Но об этом не может быть и речи. Как иностранец, Хэнсел не имеет права задерживать преступников. Уголовное преследование — это прерогатива местных властей.
| Сотрудник камбоджийской лесной полиции вызволил этого детеныша малайского медведя из рук контрабандиста. В странах Юго-Восточной Азии таких медвежат часто держат как домашних животных. Когда медведь подрастает, его убивают и потрошат, чтобы продать внутренние органы, которые высоко ценятся в восточной медицине |
В конце разговора Трой ставит крестик на карте. «Ходят слухи, — осторожно говорит он, — что здесь находится тигриная ферма». И что животных туда поставляют из «Тигриного храма» в Таиланде.
Сначала все по плану
Автодорога номер 13, Лаос
Автодорога номер 13 ведет из столицы Лаоса на юг. Это одно из немногих асфальтированных шоссе в Лаосе, проложенное вдоль Меконга — реки на границе с Таиландом. Если ехать по нему все время прямо на юг, то можно добраться до границы с Камбоджей. Если развернуться на север, то через день мы будем в Китае. С точки зрения транспортировки это шоссе — идеальное место для базы нелегальных торговцев животными. Именно здесь, на одном из участков этой дороги, Трой Хэнсел и нарисовал крестик на карте.
Водитель немного говорит по-английски. Он снял с крышки табличку такси, жена собрала ему с собой сумку со свежим бельем. Ведет он себя дружелюбно. Своих пассажиров — журналистку и фотографа — он, похоже, принимает за обычных туристов. Во всяком случае, в начале поездки.
| Европа тоже не отстает. Коллекция «вещдоков», собранных лондонской полицией |
В Лаосской Народно-Демократической Республике живет около семи миллионов человек, но машин на местных дорогах совсем мало. Воскресный вечер, 18 часов, пустое шоссе. Тишина.
Снаружи ничто не намекает на предназначение здания. Широкие металлические ворота закрыты. Сбоку к белой оштукатуренной стене примыкает караульная будка.
У стены четверо мужчин играют в карты. Они вступают в короткий разговор.
Вы здесь работаете? «Да, у нас на попечении два льва и 200 тигров — и большие, и маленькие». Что с ними потом происходит? «Их продают». Куда? «В Китай».
Аббревиатура СИТЕС обозначает «Конвенцию о международной торговле видами дикой флоры и фауны, находящимися под угрозой исчезновения». В 1973 году этот договор подписали правительства 80 стран мира, он регулирует продажу редких видов животных и растений. Сегодня в конвенцию входят 175 государств.
СИТЕС делит растения и животных на три категории. «Приложение номер один» перечисляет виды, которые находятся на грани вымирания. Импорт и экспорт животных из этого списка, включая части туш и продукты переработки, запрещены практически без исключений. В настоящее время в этом списке около 600 животных.
У этого списка есть один большой минус: черный рынок расценивает его как рейтинг спроса на «живой товар». Стоит лишь делегатам СИТЕС поставить вопрос о внесении новых животных в этот перечень, на них тут же подскакивает спрос — и, соответственно, цена. Печальный парадокс: формулировка «под угрозой исчезновения» может стать печальным пророчеством.
Тигры попали в этот список еще в 1975 году. К тому времени два их подвида уже окончательно вымерли; еще один подвид исчез вскоре после этого. К концу двадцатого века численность мировой популяции тигров резко сократилась — со 100 000 до семи тысяч особей. Тигры оказались на грани исчезновения. Но надежда на восстановление популяции есть — животные хорошо размножаются в неволе. Это может стать их спасением — или окончательным проклятием.
В 1986 году в Китае открывается первая ферма по разведению тигров. Экономика страны на подъеме, все больше китайцев могут позволить себе купить дорогие товары из туши тигра. Шкуру для украшения. Или талисман из когтей, на удачу. Или настойку на костях — от артрита. Или порошок из тигриного пениса — от импотенции.
Тигриные фермы становятся станками по печатанию денег. Конечно, пока тигр не достигнет возраста, в котором его можно забить, хозяевам надо тратить деньги на содержание клеток, зарплаты и корм. Но гигантские прибыли от продаж с лихвой покрывают расходы
К тому же бизнес абсолютно легален: Китай хотя и вступил в СИТЕС в 1981 году, но конвенция регулирует международную торговлю животными, а не рынок внутри страны. Лишь в 1993 году под давлением СИТЕС, ученых и экологов китайское правительство запрещает торговлю тиграми внутри страны. Бизнес сходит на нет. Во всяком случае, так утверждает программа WWF «Трэффик», основываясь на интервью с китайскими аптекарями и землевладельцами.
Но так ли это на самом деле? Действительно ли в Китае свернут «тигриный бизнес»? Или торговля тиграми продолжается — только теперь нелегально?
Ясно одно: за последние годы спрос на продукты из тигра заметно растет. Подъем экономики в Сингапуре, Малайзии, Вьетнаме, Южной Корее ведет к повышению уровня жизни. И все больше жителей этих стран хотят купить дорогие изделия из диких животных. Одновременно с этим в Европе и США все моднее становится традиционная китайская медицина. Ее целители используют препараты, в состав которых входят продукты переработки тигров.
Ясно и другое: по всему миру стремительно растет число тигров, содержащихся в неволе. Сейчас их насчитывается около 20 тысяч. Если отнять от этого числа тигров в зоопарках, цирках и у частных владельцев, останется более 10 000 животных на фермах. Значит, торговля тиграми продолжается, хотя и в меньших масштабах.
Эти фермы поставляют «живой товар» на черный рынок нелегально — целиком и по частям. При этом производители искусственно подогревают спрос на свою продукцию и имеют налаженные каналы сбыта, которые при любом удобном случае используются и для торговли дикими тиграми.
В результате мировая популяция тигров продолжает сокращаться. С 2000 года она уменьшилась вдвое. Сегодня на воле осталось не больше 3200 особей.
Ситуация настолько драматична, что в ноябре 2010 года премьер-министр России Владимир Путин созвал международный «тигриный саммит» в Санкт-Петербурге. Представители 13 стран, где эти животные все еще обитают в дикой природе, утвердили план по спасению этих животных и пообещали финансирование. Правительства России и Китая договорились создать новую охраняемую зону на берегах Амура.
Здесь, вдоль 3600-километровой границы между двумя евразийскими гигантами, налицо большие проблемы. В январе 2011 года российские таможенники задержали контрабандиста с 15 килограммами тигриных костей.
И охота продолжается. Потому что дешевле убить тигра в природе, чем вырастить на ферме. Расходы на убийство тигра — это лишь цена приманки в капкане. К тому же покупатели предпочитают товары из диких животных, а не из выращенных в неволе.
Кроме того, заводчикам нужна «свежая кровь» в питомниках. Иначе из-за близкородственного скрещивания может появиться потомство с генетическими дефектами. Поэтому не прекращается и отлов диких тигров для ферм. Возможно, именно поэтому питомники обмениваются тиграми между собой. Один случай такого обмена документально подтвержден.
| Исследовательские центры в Европе и США покупают десятки тысяч обезьян для научных опытов. Часть животных — жертвы браконьеров |
| Яванская макака-крабоед продается на рынке индонезийского города Медан за десять долларов — как домашнее животное. Доход от продажи макак этого вида для лабораторий сравним с прибылью от торговли наркотиками |
Свидетель
Мельбурн, Австралия
Сибил Фокскрофт снимает трубку телефона после первого же гудка. От волнения у нее перехватывает дыхание. Она снова живет в Мельбурне. Сибил училась на кафедре экологии и природопользования в Квинслендском университете, темой ее диплома было содержание тигров в том самом «Тигрином храме» в Таиланде. О том, что она там видела и пережила, Сибил говорит час — без перерыва, без точки и запятой. Это монолог человека, который боится, что ему не поверят. Потому что ее слова противоречат утверждениям одного очень авторитетного человека.
Его зовут Пхра Ачарн, он настоятель «Тигриного храма». Его часто сравнивают с далай-ламой. При ближайшем рассмотрении сходство ограничиваются бритой головой, желтой мантией и старомодными очками.
В 1999 году Пхра Ачарн берет на попечение в монастырь восемь тигрят — четырех самок и четырех самцов. «Это сироты, — уверяет он, — родителей которых убили браконьеры». Со временем приемыши дают потомство. Все храмовые тигры ведут себя как домашние кошки, позволяют туристам себя гладить, кладут голову им на колени. Настоятель монастыря объясняет такое поведение реинкарнацией. По его словам, в этих животных «переселились души наших далеких предков».
Пхра Ачарн преподносит «Тигриный храм» как благословенный «остров спасения» для вымирающего вида. Как ковчег, который спасет биологический вид. Про него снимают документальный фильм «Тигр и монах».
Фокскрофт опровергает эту идиллию. В 2007 году она приезжает из Австралии в Таиланд. До этого она слышала о «Тигрином храме» только хорошее. В 2006 году журнал «Тайм» включает его в список лучших достопримечательностей Азии, посетить монастырь рекомендует и популярный путеводитель «Лонли планет».
18 августа 2007 года, восьмой час вечера, монастырь. Фокскрофт идет в спальные покои. В это время монахи обычно медитируют. Каково же ее удивление, когда она видит, что некоторые из них расхаживают по двору с портативными рациями. До нее доносится шум автомобильных моторов.
На следующее утро Фокскрофт с ужасом обнаруживает: клетка трехлетней тигрицы Фа Рунг опустела.
Вслед за Фа Рунг при столь же странных обстоятельствах из храма исчезают другие тигры: Мек, Фамаи, Дарика и Файяк. Вместо них в монастыре неожиданно появляются крохотные тигрята. Некоторые из них настолько малы, что еще не могут стоять на лапах.
Фокскрофт замечает подозрительную закономерность: по ночам из монастыря пропадают в основном трудноуправляемые, больные животные. Ей разрешают ознакомиться с монастырскими архивами, чтобы собрать материал для экзаменационной работы. Просматривая документы, она натыкается на договор об обмене Файяка на другого тигра — Дао Руэнга.
Под ним стоят две подписи: некоего мистера Боонруэнга, владельца тигриной зверофермы в Лаосе, и Пхра Ачарна, настоятеля монастыря.
Фокскрофт делает копию этого контракта. Она приходит в ярость при мысли о том, что тигр Мек, главный старожил храма, мог сгинуть в Лаосе. Фокскрофт набрасывается с вопросами на Родриго Гонсалеса, дрессировщика храмовых тигров. «Я орала на Гонсалеса: «Где Мек?! — рассказывает Сибил по телефону. — Скажи мне, Род, он еще жив?»
Приоткрытая дверь
Трасса 13, Лаос
Повторный визит на тигриную ферму. На этот раз водитель останавливает машину на опушке леса, метрах в трехстах от ворот. Тигр по кличке Мек был крупным самцом, он оставил в «Тигрином храме» многочисленное потомство. Возможно, сейчас его наследников держат за стенами этого питомника в качестве самца-производителя. Если только его не убили, а тушу не продали в Китай.
Наш план: разведать подступы к ферме с тыла и попробовать незаметно проникнуть на ее территорию. Накануне вечером, за кружкой пива в отеле, план казался замечательным. Но сейчас, при свете дня, наша затея выглядит идиотской. Ферма окружена высокой стеной и колючей проволокой.
Переходим к запасному плану — это 500 долларов у меня в кармане.
Человек, который открывает ворота на стук, не говорит ни слова по-английски. В дверном проеме виден внутренний двор и вольер размером со спортивный зал. Но в следующую секунду дверь захлопывается. Запасной план тоже не сработал.
Вскоре после этого подъемные ворота ползут наверх. Со двора на трассу 13 выруливает черный джип с тонированными стеклами.
Вполне возможно, в машине сам хозяин фермы — Боонруэнг.
Или хозяйка? Судя по прозвищу «тетушка Боонруэнг», под этой фамилией может скрываться и женщина. Поговаривают, что ей под пятьдесят лет и что она зарабатывает не только на торговле тиграми. Якобы ей принадлежат несколько магазинов беспошлинной торговли в Лаосе и Таиланде. И что якобы она живет в 150 километрах от фермы. Во всяком случае, все это рассказывает один голландский активист, который руководит небольшой экологической организацией. На него мы вышли окольными путями.
Все это похоже на правду. Позднее следователи лаосской полиции, просившие не называть в статье их имен и точного ведомства, подтвердят: тигриная ферма на трассе 13 действительно принадлежит человеку по фамилии Боонруэнг и по сей день обменивается животными с «Тигриным храмом». Но получить от них официальное подтверждение невозможно. Они вообще не говорят об этом напрямую.
Администрация «Тигриного храма» никак не реагирует на просьбу GEO прокомментировать все эти обвинения.
Бессмысленная конспирация. И о самой «тетушке Боонруэнг», и о принадлежащей ей маленькой звероферме все уже давно известно.
Беззубые не кусаются
Доха, Катар, март 2010 года
Еще в октябре 2008 года секретариат СИТЕС рассылает странам-участницам директиву под номером 2008/059. Она предписывает проверить все действующие на территории стран тигриные питомники. Цель проверки — выяснить, не продолжается ли там разведение тигров в коммерческих масштабах. Представить отчет о проделанной работе предписано до февраля 2009 года.
На директиву отвечает только одна страна. Китай. Одним, ничего не значащим предложением. Остальные страны просто молчат. Секретариат СИТЕС ставит новый ультиматум: 20 октября 2009 года.
В марте 2010 года делегаты стран-участниц СИТЕС со всего мира собираются на конференцию в столице Катара Дохе. Назначенный срок проверки тигриных питомников уже давно истек, но ни одна из стран так и не отчиталась ни о каких проверках.
На конференции секретариат СИТЕС представляет доклад о ситуации с тиграми. Степень угрозы исчезновения вида оценивается в нем на основании данных, полученных в далеком 1999 году. За десять с лишним лет страны-участницы не продвинулись в борьбе с торговлей тиграми ни на шаг.
Чтение этого отчета и протоколов последующих конференций СИТЕС — занятие утомительное, но поучительное. Делегированные на конференцию эксперты по тиграм не могут понять, «зачем в неволе содержатся такие большие популяции». Они создают рабочую группу.
Группа встречается и устраивает «мозговой штурм». Рабочая группа формируется даже для согласования формулировки уведомления номер 2008/059. Делегаты из пяти стран-участниц вместе с экспертами Международного союза охраны природы (IUNC) и WWF целых четыре месяца спорят о тексте, который умещается на двух страницах. В конце концов они сходятся только в одном — договориться не получается. В итоге секретариат СИТЕС утверждает сокращенную редакцию этого документа.
Создается впечатление, что здесь какой-то заговор. Что делегаты конференции
СИТЕС, представители почти 40 международных организаций, декларирующих своей целью защиту тигров, решили тянуть с решением проблемы до бесконечности.
Бюрократические проволочки, замалчивание информации и показная наивность: все это подозрительно напоминает согласованные действия.
У этой нерешительности есть объяснение — страх. Китай, как опасаются многие, в ответ на критику в свой адрес может вновь разрешить свободную торговлю «тигриной продукцией» внутри страны.
В 1993 году Китай запретил торговать товарами из тигровых туш на своей территории. Но разведение тигров на фермах продолжалось. На официальном уровне этот парадокс объясняют стремлением сохранить биологический вид. Но родословная питомцев китайских звероферм никому не известна. Скорее всего, в большинстве своем это гибридные животные, выведенные путем скрещивания бенгальского, уссурийского и индокитайского тигров.
|
Город Такхилек на границе Таиланда и Бирмы — место встречи браконьеров. На прилавке этого магазина представлено все биологическое многообразие Юго-Восточной Азии — в виде целых и расчлененных туш животных, черепов и меха, порошков и настоек из животного сырья. На заднем плане — шкуры тигра |
На двух крупнейших китайских зверофермах содержится по тысяче с лишним тигров. Их владельцы призывают отменить запрет на торговлю этими животными — якобы скоро они уже не смогут прокормить такое большое поголовье.
Правительство Китая регулярно заводит речь об отмене запрета на торговлю, введенного в 1993 году. Ведь фактически правительство КНР пытается убедить весь мир в том, что тигриные зверофермы — это не проблема, а способ ее решения. Экономный и этичный.
Что будет, если 1,3 миллиарда потенциальных покупателей получат легальную возможность купить продукцию тигриного промысла? В своем исследовании эксперты Всемирного банка прогнозируют ажиотажный спрос на товары из туши тигра, который будет означать только одно: смертный приговор всему биологическому виду. Потому что браконьеры смогут запросто продавать части туш диких тигров под видом продуктов переработки животных, выведенных на фермах.
И действительно: зачем инвестировать тысячи долларов в выращивание тигра в неволе, если его можно убить в дикой природе? Тем более что покупатели хотят диких кошек, а не дегенератов с ферм, откормленных вареной курочкой.
Получается, что тигры оказались в заложниках у Китая.
Вопросы без ответа
Автодорога номер 13, Лаос
Напротив тигриной зоофермы на автодороге 13 стоит одинокое здание. На первом этаже — продуктовый магазин, принадлежащий местной жительнице. После отъезда «тетушки Боонруэнг» покупаем там две бутылки сока, присаживаемся на крыльцо и подводим предварительные итоги. На территорию зверофермы мы так и не проникли. Но нам все же удалось выйти на след двух предполагаемых участников нелегальной торговли тиграми. Это настоятель «Тигриного храма» в Таиланде и таинственная «бизнес-леди» из Лаоса. Очевидно, что криминальный бизнес такого размаха возможен только при попустительстве или даже соучастии властей.
Было бы ошибкой думать, что нелегальной торговлей дикими животными промышляют бедняки из стран третьего мира, чтобы не умереть от голода. Движущая сила этого бизнеса — отнюдь не голод, а алчность.
Ну и что теперь делать? Звонить в полицию?
Комиссар полиции
Висбаден, Германия
Федеральное ведомство уголовной полиции в Висбадене располагается в бетонной коробке 1970-х годов. На входе — проверка документов. За одной из многочисленных дверей в длинном коридоре — кабинет Петера Мюллера. Наша встреча проходит в присутствии пресс-секретаря управления. Внимательная дама сидит рядом с Мюллером и едва заметно касается его плеча, как только он начинает говорить что-то лишнее.
Мюллер — сотрудник рабочей группы Интерпола по борьбе с преступлениями против дикой природы. Это подразделение было организовано в 2006 году. И каковы успехи? Сколько пресечено незаконных сделок? Сколько преступников осуждено по обвинению в нелегальной торговле дикими животными?
Мюллер смеется — все эти наивные вопросы кажутся ему удачной шуткой. Он объясняет: раскрываемость преступлений в сфере торговли охраняемыми видами животных зависит исключительно от строгости контроля. А поскольку практически никакого контроля нет, то риск попасться на таких преступлениях — почти нулевой. Многие теневые боссы этого бизнеса хорошо известны. Есть, например, один голландец, которого в Интерполе прозвали «королем Мадагаскара». Они знают о его темных делишках, но взять его с поличным не могут.
Иногда Интерполу все же удается предъявить обвинение нелегальным торговцам дикими животными. Но именно в суде и начинаются настоящие проблемы. «Нарушение закона об охране животных — это ведь только один элемент состава преступления. Есть еще мошенничество, коррупция, уклонение от уплаты налогов. Вот попробуйте это доказать!» — говорит Мюллер. Прокуратура месяцами собирает по крупицам материал для такого иска. А хороший адвокат может в два счета разнести в пух и прах доводы обвинения.
| У этого крокодила живьем спустили кровь в ресторане китайской провинции Гуандун. |
Короткий разговор
«Тигриный храм», Таиланд
Монастырский двор пышет зноем. Сотни туристов выстроились в очередь, чтобы подсесть к взрослому тигру, примостить его голову у себя на коленях и улыбнуться в фотообъектив. Волонтер Мэтт стоит чуть поодаль, сворачивая самокрутку. Мы закуриваем.
«Лаос — красивая страна», — говорю я.
«Я тоже скоро туда собираюсь».
«Там есть один тигриный питомник…»
Он тут же тушит ногой окурок:
«Мы не покупаем и не продаем тигров!» Вскоре после этого в одном из зоопарков Бангкока нам предлагают тигрят — примерно по 3600 евро за штуку. «Отличный товар! — нахваливает продавец своих тигрят. — Свежая поставка из «Тигриного храма». Мы отвечаем, что подумаем над этим предложением.
